Современное искусство, как основа коммуникации

В Музее «Гараж» работает первый в России отдел инклюзивных программ. Инклюзия означает равное участие в мероприятиях для всех категорий посетителей. В том числе и для посетителей с инвалидностью. В феврале отдел запустил курс для подростков «Секретная мастерская анимации». Участники мастерской попробовали себя в разных ролях: придумывали сюжеты и тексты, рисовали, лепили, вырезали и клеили, создавали звуковое сопровождение, делали фотографии, записывали видео и многое другое. А еще подростки научились договариваться друг с другом, работать в команде и находить наиболее эффективные способы решения стоящих перед ними задач. Завершится курс 14 марта открытым просмотром — участники презентуют свой анимационный фильм. Наш корреспондент поговорила с авторами курса, Владимиром Авериным и Ириной Светличной, а также с менеджером отдела инклюзивных программ, Алиной Жекамуховой.

Расскажите немного о своем опыте. Что удалось сделать за время существования отдела? Много ли желающих участвовать в таких программах?

Алина Жекамухова:

Отдел работает не первый год и его деятельность не ограничивается организацией экскурсий. Музей запускает просветительские программы и для посетителей, и для профессионального сообщества, проводит активную работу внутри своей команды, издает методические пособия, ведет исследования и проводит конференции. В год мероприятия инклюзивного отдела посещает более 3000 человек.

С какого момента и почему вы начали заниматься инклюзивными программами?

Музей через просветительские программы всегда стремился вовлечь посетителей в диалог, где современное искусство являлось бы основой для коммуникации. В сентябре 2014 года «Гараж» провел программу «Невидимый опыт», посвященную обеспечению доступности музеев для незрячих и слабовидящих людей. Это событие и стало отправной точкой для работы по адаптации выставочных и других пространств Музея. Со временем все росло и развивалось, все происходило постепенно.

Насколько я понимаю, вы – первопроходцы, своего рода. В России нет подобного опыта, чтобы в музейную жизнь, в творческие процессы вовлекали и людей с инвалидностью, с ментальными особенностями. Кто разрабатывает программы? Или Вы, возможно, адаптируете какой-то западный опыт?

На самом деле, почти все ведущие музеи Москвы сейчас разрабатывают инклюзивные программы и активно включаются в эту историю. Первый отдел инклюзивных программ появился у нас, за этим последовал рост подобных практик в самых разных институциях. Сегодня культурные мероприятия гораздо доступнее, чем год или два назад. В большинстве столичных музеев есть сотрудники, отвечающие за инклюзию, а экскурсоводам и другим работникам объясняют, как лучше работать с особенностями аудитории. В «Гараже» есть свои педагоги, которые разрабатывают образовательные программы, но мы иногда приглашаем кого-то и со стороны. Конечно, мы непрерывно исследуем зарубежный опыт, но готовых решений, которые подходят всем, не так много.

Что самое сложное в разработке таких программ? Как вам удается внутренняя работа с сотрудниками по пониманию инвалидности и этикету?

Наверное, самое сложное - сделать программу достаточно гибкой, чтобы она была интересна для разных участников. Это требует проработки и опыта. Что касается внутренней работы с сотрудниками - это непрерывный процесс. Мы проводим тренинги несколько раз в год, и все, о чем мы говорим, подкрепляется на практике, так как поток инклюзивных групп не маленький. Кроме этого, мы стараемся оперативно разбирать какие-то проблемные кейсы.

Создание отдела - это финальная точка в развитии инклюзии? В чем вы видите свою глобальную миссию?

Мы стремимся к тому, чтобы все, что мы делаем, постепенно вставало на рельсы самостоятельности. Например, чтобы посетители могли прийти в музей не только в составе специальной группы, но и индивидуально, а выставки и мероприятия были доступны без посредника. Создание отдела - это лишь один из этапов развития в данном направлении. Мы знаем хорошие примеры музеев, где нет специального отдела, но они делают очень крутые программы по работе с людьми с инвалидностью, с подростками, с людьми старшего возраста. К примеру, в музее современного искусства PERMM.

Анимация – довольно сложный, многогранный процесс. Предполагается, что для ребенка педагоги разрабатывают индивидуальную программу? При этом учитываются именно его особенности?

Владимир Аверин, педагог «Секретной мастерской анимации»:

Вот это слово “многогранность”, на мой взгляд, и есть ключ. Я изначально работал с детьми в школе, используя языки других искусств – литературы (как филолог и учитель литературы), фотографии и видео (как арт-педагог). Но в результате, в своем педагогическом поиске, пришел к анимации. Ведь коллективный процесс работы над анимационным фильмом предлагает такую коммуникативную ситуацию, в которой любому человеку найдется свое пространство. Это позволяет сделать процесс более персонализированным, а поэтому «инклюзивность» как бы подразумевается. Необходимости писать специальную программу - нет. Процесс изначально выстроен так, что участвовать может любой человек. Можно рисовать, снимать или сниматься, озвучивать и работать с аудио, работать с разными материалами (с кем-то контакт устанавливается через пластилин и объем, а для кого-то это 2D рисунок или коллаж), а можно вообще не рисовать и не резать, можно придумывать идеи, которые захотят реализовывать другие. И особенно ценно то, что это не постоянное состояние - для любого участника в любой момент времени может быть актуальной разная деятельность. Поэтому мы и зовем всех - это не только курс для «особых детей».

То есть, это курс – вообще для детей, которым интересно создавать что-то в команде?

Конечно. При этом особенности детей учитываются, но в такой же степени, как учитывались бы особенности любого ребенка в классе/группе. На педагогическом уровне я, прежде всего, работаю с коммуникацией и метапредметными навыками (работа в группе, работа с визуальной информацией, проектная работа и т.д.). На чем именно делать акцент, зависит от конкретных людей, пришедших на курс. Поэтому первые занятия построены так, чтобы сделать наблюдения и познакомиться с участниками.

Вы видите терапевтический эффект анимации? Если да, то какой? Можете привести примеры?

Владимир Аверин:

Я всегда очень аккуратно стараюсь говорить про терапевтический эффект от занятий, потому что на данный момент не считаю себя в достаточной степени компетентным. Мои компетенции лежат в области творчества и педагогики, на это я и опираюсь. Хотя идеи арт-терапии (не в современном популистском смысле понятия, а в связи с тем, что в этой области делает Елена Макарова и делала Фридл Дикер-Брандейс) мне очень близки. Меня интересует творчество, как возможность лучше узнать себя и другого. С детьми мы много работаем с уверенностью в себе, возможностью пробовать и рисковать, поэтому периодически возникают ситуации на грани с терапией – тогда уже невозможно не откликаться на это, но важно оставаться в балансе.

Чему больше всего в данном курсе будете уделять внимание? И участники мастерской будут делать один общий фильм или каждый – свой?

Владимир Аверин:

Да, участники будут работать над одним коллективным фильмом. На каждом занятии мы предлагаем определенный формат, в рамках которого создаем фрагмент анимации. А в конце все созданные фрагменты сложатся в цельную работу. Заранее прописанного сюжета или раскадровок нет. Есть вектор, игровая ситуация, которая задает общее движение. Сначала мы проговорили, что отправляемся в неизвестное пространство (мир, на еще не открытую планету) и будем разными способами исследовать его. Например, закрываем глаза и слушаем музыку, представляем, как выглядит эта планета, делимся открытиями (каждый говорит, что увидел, и через это уже открывается для других), а затем рисуем, подбирая цвета и формы, создаем фрагмент абстрактной анимации. На первом занятии мы знакомились друг с другом с помощью рисованной анимации – можно было выбрать себе любой образ, в котором вы хотите отправиться исследовать этот мир и придумать ему движение. Кто-то сам стал планетой, а кто-то выбрал себе способность трансформироваться, летать или превращать две своих ноги в одну. Поэтому в центре внимания курса – мы сами. Я и другой. А главный вопрос – как с помощью анимации можно исследовать что-то новое и рассказать про свои открытия другим, показать свое видение. И как это сделать, как создать цельный фильм, работая в команде, находя общий язык даже в ситуации, когда человек на соседнем стуле – планета.

У Вас уже большой опыт работы с детьми и подростками. Как вообще современные подростки воспринимают творческий процесс? Охотно ли в него включаются? Что нужно для того, чтобы замотивировать их?

Ирина Светличная, педагог «Секретной мастерской анимации»:

Нужно понимать, что чаще всего ребята приходят на занятия, уже желая больше узнать что-то по теме (будь то анимация, живопись, театр или фотография). Поэтому, я бы сказала, что мотивация чаще всего есть. И многое зависит от того, услышит ли педагог интересы участников. Нет какого-то одного рецепта - все дети разные. И то, что их мотивирует, тоже разное. Я всегда стараюсь на первом знакомстве с группой понять интересы каждого. Мы садимся в круг и называем имя, прибавляя ответы на простые вопросы: «Что ты любишь? Чем увлекаешься?» Пожалуй, он может показаться поверхностным, но часто на этом этапе каждый раскрывается с неожиданной стороны. Конечно, всегда есть заранее составленный план урока, однако важно давать свободу уже внутри задания. Я думаю, замотивировать можно и нужно ощущением свободы и личного выбора, учитывая интересы участника. Ведь там, где есть свобода и выбор, есть и доверие. Значит, участник понимает, что он в безопасности и может проявить себя.

Как наличие гаджетов, изобилия информации в сети меняет мировоззрение подростков? Многие психологи стали говорить о развитии клипового мышления у них. К чему может привести эта тенденция – значит ли, что подростки будущего не смогут долго и кропотливо уделять внимание какому-то одному творческому процессу, серьезно включаться в него?

Ирина Светличная:

Давайте будем честны: мы с вами тоже ускорились и воспринимаем мир иначе! Все происходит параллельно, мы даже можем смотреть социальную сеть и фильм одновременно. Думаю, что когда ты растешь среди двигающихся картинок планшета, конечно сознание иначе работает. Информация гораздо доступнее, и нам среди этой лавины всего приходится выбирать главное, на чем следует сосредоточиться. То есть, выбрать все равно придется. Клиповое мышление - синоним визуальному. Особенно анимация, по сути, ты должен все делать сам. Сам придумать сюжет, сам нарисовать/слепить/склеить персонажей и атмосферу, сам снять, сам звук написать и потом еще это все смонтировать и наложить спецэффекты! Сколько разных занятий в одном. Соскучиться не успеешь! Ну и потом, я всегда стараюсь составить план урока так, чтобы занятие было как можно разнообразнее. Чтобы была информативная часть, “сочинительная” (придумать персонажа/историю/место, где происходит действо) и практическая. Подводя итог, я думаю, что подростки будущего смогут лучше, чем мы с вами, ориентироваться в лавине информации, так как процесс быстрого отбора и приоритетов станет как раз на первый план.

Можно ли воспитывать современного зрителя, менять? Если да, то как? Какие мультфильмы, фильмы ему показывать? Нужна ли сейчас современному человеку советская классика? Как, вообще, воспитывать молодого человека с помощью кино и анимации?

Владимир Аверин:

«Воспитывать и менять» звучит слишком недемократично и немного ранит мой слух, но вот, что можно обучать и развивать – это точно. В российском образовании идеи применения кино и визуальных искусств в обучении (на школьном уровне, например) все еще не получили широкого распространения (хотя есть чудесные примеры таких технологий). Но вообще-то есть подходы и методология - в Германии вот, например, где очень развиты идеи кинопедагогики. То есть речь не только про абстрактное воспитание вкуса, насмотренность и приобщение к культуре, но и про конкретные образовательные инструменты, результаты применения которых можно измерить. Например, еще в 2003 году в Германии прошел конгресс, на котором много экспертов из разных сфер культуры и искусств и просто заинтересованных лиц собрались и выработали концепцию изучения языка кино в школе. Основной образовательной целью они назвали навык работы с кодами динамических изображений, вне зависимости от предмета и курса. Был составлен канон фильмов для обращения на уроках, разработаны дидактические материалы. С тех пор эти идеи сильно развились. Но в основе - моя любимая идея про анимацию: фильм там рассматривается, как комплексное произведение искусства, которое соединяет в себе изображение, текст и звук. Поэтому большую часть гуманитарной школьной программы можно построить на изучении кино – тут и музыка, и визуальные искусства, и литература и много чего еще. Так что, я убежден, что никакого списка мультфильмов и фильмов, которые стоит показывать, нет и не может быть. Нужно учиться работать с самыми разными произведениями, осваивать языки разных искусств, а еще фильмы сами по себе никого не воспитают – нужно учиться видеть, анализировать, рефлексировать свой опыт восприятия.

Очевидно, что с нынешними детьми и подростками нужно говорить на современном художественном языке.. Сейчас время намного динамичнее, чем раньше. Каким должен быть этот «художественный язык»?

Ирина Светличная:

Мы с мужем недавно смотрели фильм с Брэдом Питом «К звездам». И не уставали удивляться, сколько там отсылок к фильму «Солярис» Андрея Тарковского. А фильм тем временем 2019 года! Это я к тому, что мировая классика она переплетается с современностью и от этого никуда не уйти. Всегда говорю ученикам, что для того, чтобы создать что-то новое, хорошо бы знать, что было в прошлом. Идеи они всегда витают в воздухе, и для того чтобы не удивиться, что изобрел велосипед, конечно нужно знать историю искусства хотя бы частично. Я за то, чтобы пробудить интерес к искусству в целом через рассказ о жизни художника, о том, как он первый придумал ту или иную новую технику. Завершая скажу, что классика она на то и мировая классика, что безвременна и актуальна в любое время. Поэтому я советую и показываю то, что люблю сама, но при этом стараюсь все же выбирать по интересам, ориентируясь на возраст. Когда мы обсуждаем технику и разнообразие фактур, то я показываю Владислава Старевича, Александра Алексеева, Нормана Мак Кларена, Александра Петрова, Яна Шванкмайера (он конечно страшноватый, но понять как особенно можно выбрать художественный язык на его примере бесценно). Обязательно показываю пластилиновую анимацию студии «Пилот». У них был замечательный проект «Гора Самоцветов». Я считаю, он на любой возраст, так вкусно сделан и почему-то не очень сильно прогремел. Не много людей про него знает. А это наше сокровище! Не так-то много хороших мультиков выходит для детей в год. Конечно, есть еще замечательные: Иван Максимов, Андрей Хржановский, Александр Татарский. И огромный пласт иностранной современной анимации и не только - от Хаяо Миядзаки до Уэса Андерсона.

Беседовала Юлия Сергеева